Читаем без скачивания У чуда две стороны - Елена Габова

Дома я прочла стихи юной поэтессы. Ее и звали поэтически – Юлиана.

Стихи были ужасно детские:

Кошка Мурка простудилась,Ей давали терафлю.А она в ответ грозилась:«Вот поправлюсь – отлуплю!» –

и все в таком роде. Это бы моему Никите понравилось, а вот школьникам – сомневаюсь, но я решила их публиковать. А что делать, нужно было чем-то наполнить очередной номер.

Я села за компьютер и набрала стихи в файл газеты «Привет, Школяр!» Завтра покажу Тимке и Вере. И вообще пусть тоже работают, а не только я.

Разогревая суп, я заметила на столе в кухне мамину записку:

Маша, забери Никиту из садика, папа сегодня не успеет.

Заберу. Жалко, что ли. Могла бы и сама забрать, раз она пока не работает. Мама целыми днями ходила по офисам, читала газеты, где писали о вакансиях, просматривала Интернет. Приходила она обычно рано, но сегодня, видать, где-то собиралась задержаться. Спрашивать у нее, нашла ли она работу, было рискованно – она начинала кипятиться, как наш чайник. У нас он металлический, и шумел гораздо сильнее, чем пластмассовые. Да я ее понимаю. Найдет, сама объявит. И сразу подобреет.

Я два раза хлебнула супу, и вдруг меня осенило! Наверное, суп был на мозговой косточке, не иначе!

Надо, чтобы случайно обнаруженный в школьном коридоре тот парень, прочитал в газете про меня и про себя! Чего его искать? Пусть сам объявится! Пусть меня вспомнит! Пусть знает, что я тоже в этой школе учусь! Пусть Лиам меня заметит! Если он учится в нашей школе, газета его точно не обойдет, классные руководители приносят ее в каждый класс. Я постараюсь так написать, чтобы понял: я пишу именно для него. И чтобы еще понял: я не сумасшедшая разъезжать в автобусах на роликах! Меня вынудили обстоятельства!

У меня сразу зачесались мозги и руки. Я оставила ложку в тарелке с супом и понеслась за компьютер.

У меня ролики не закатились за шарики, когда я на роликах влезла в автобус номер сто одиннадцать. Просто какой-то козел украл мои ботинки, когда я каталась на площади имени Победы. Я точно знаю, что этот воришка не учится в нашей школе, потому что в нашей ребята приличные, но все-таки я пишу это здесь. Вдруг эта свинья прочитает заметочку, находясь у себя в другой школе, вдруг кто-то покажет ему газету, и пусть он тогда знает, что я презираю его всей душой и всеми своими печенками. Пусть мои кровные новые ботиночки слетят с его правой или левой ноги и заедут ему прямо по башке!

И еще я хочу сказать спасибо тому молодому человеку, который спас меня из-под колес автобуса, когда я свалилась при выходе. Кажется, он учится в нашей школе.

Спасибо тебе, друг! Ты настоящий человек!

Я перечитала свой материал и осталась довольна. Ну да, написано грубовато. Некоторые словечки так и выпирают «углами». Это нарочно! Чтобы прочитали! Не знаю почему, но грубые слова привлекают к себе больше внимания, чем вежливые. Так не должно быть, но это так. Я конечно, сильно сомневалась, что мой текст пропустит цензура в лице нашей классной. Она читала до выхода все материалы, а как же! Но я решила воспользоваться служебным положением, то есть тем, что сама была редактором и выпускающим. И решила эту заметку классной просто-напросто не показывать. Удалю ее из файла, а потом, когда Женя прочитает, снова вставлю. А на принтере работает Наташа, секретарь при директоре школы. Она ничего не читает, просто жмет на клаву, а принтер, знай себе, гонит сто штук номера. И все. Наташе нет дела до того, что в газете, ей неинтересно читать про школяров. Она временно работает, пока постоянный секретарь Оксана находится в декретном отпуске.

А потом я подумала и решила, что показать Жене мою заметку все-таки следует. А то как-то нечестно. Вдруг пропустит? Она же молодая, должна все понимать. И сам по себе материал правильный: автор осуждает воришек и хвалит тех, кто помогает девчонкам.

Теперь нужно было собрать другие материалы. Не выпустишь же газету с одной заметкой. Это будет просто листовка! Я позвонила Вере Долговой и Тимке Невезучеву и загрузила их. Тимка сказал, что его камера всегда готова и что он хоть завтра все, что надо, снимет. А Вера ответила, что будет думать.

Теперь за Никиткой бежать. Бедняжка уже ждал, когда его заберут. Сидел в раздевалке на низенькой скамейке у своего шкафчика с нарисованной на нем пчелой, с голыми ногами, в сандалетах, но шапку уже надел и шарф накрутил на шею.

– Ты чего тут, Никит?

– Домой хочу.

– Хотел бы себе в группе.

– Там Владик меня бьет.

– Как это – бьет? А ну подай его сюда!

– Не-е, Маш, не надо.

– Позови, говорю!

Никита нехотя потащился в группу. Шарф с шеи раскрутился, и конец хвостом волочился по полу. Мама связала. Длинный, с бахромой. Мне бы тоже такой подошел, я бы не отказалась, но мне не предложили.

Вышел Никита вместе со шкетом-скелетом. Драчун Владик был маленьким, щупленьким. Непонятно было, как эта инфузория обижала нашего крупного Никитку?

– Ты Владик?

– Владик Чудинов.

– Ты что ребят обижаешь?

– Нет.

– А ну беритесь за руки, – приказываю ребятам.

Малыши послушались.

– Пожмите их. Как мужчины – крепко. – Мужики потрясли ладошками.

– Все! Между вами – мир-дружба! Навсегда! Поняли?

Оба кивнули и разошлись.

Вышли с братом на осеннюю улицу. Никиткины резиновые сапожки с батарейками в подошвах. При каждом шаге они светились оранжевым светом и придавали яркости темному грязному асфальту, засыпающим деревьям без листвы, серым зданиям и такого же цвета голубям, расхаживающим по лужам. Никита в вязаной колпачком шапке был похож на ракету, а сапожки с оранжевыми огоньками – напоминали ступени, которые вот-вот вознесут его к вершинам домов. Он полетит над нашим новым районом, и его светлый шарф будет развеваться, как у Маленького Принца. И вообще Никита на Маленького Принца похож, у него такие же светлые кудрявые волосы.

– «Киндер-сюрприз» купишь, Маша?

– Нет. «Чупа-чупс» куплю, так уж и быть. («Чупа-чупс» дешевле.) – Я привлекла Никиту к себе и завязала покрепче шарф.

– Хорошо. – Брат расплылся в улыбке. Хоть что ему купи, хоть пуговицу, он будет счастлив.

Зашли в супермаркет, купили ему «чупик».

Возвращались домой не спеша. Не холодно и не тепло. Предзимье. Под ногами осенние листья, истоптанные прохожими. Жалко их. Летом красовались, шумели на ветру, радовали людей, а потом под ноги прохожим шлеп. Что-то в этом есть несправедливое. Свернули на улицу, на которой еще недавно росли старые тополя. В этом году их спилили. Мне было их жалко даже больше, чем листья. Район новый, и деревьев еще негусто, и пусть бы тополя красовались. В июне они пылят пухом, но это ведь недолго… А пух такой замечательный, как будто выпадает теплый снег. В одной книжке читала, как мальчишке связали из тополиного пуха рубашку и в ней он летал над городом и совершал разные чудеса. Но пух от наших тополей многим не нравился, и вот деревья спилили… Сейчас от них остались только пни.

– И зачем тополя спиливают? – грустно спрашиваю Никиту.

– Наверное, чтобы проводам не мешали, – серьезно отвечает братишка.

– Нет же тут никаких проводов.

– Ну, может, для бабушек. Чтобы на пеньках отдыхали.

Я засмеялась. Наивный у меня брат. Но шестилетке простительно. И он добрый, шпингалет этот.

Со следующего дня я начала бурную деятельность. Даже не стала обращаться за помощью к Вере и Тимке. Уговаривать и объяснять дольше, чем сделать самой. Поначалу боязно было заходить в другие классы. Чужие классы для нас вообще чужие галактики. Первый класс, в который я зашла на перемене, был девятый «А». Там сидели несколько парней. Конечно, они на меня сразу уставились. Я поздоровалась и протараторила:

– Ребята, у вас есть новости? Я из школьной газеты, ну, как бы корреспондент.

– Не, у нас нет, – лениво ответил патлатый парень. У него во рту была жевательная резинка, и между словами он противно чавкал. – У нас рутина одна.

– Учимся, не покладая рук, – добавил другой.

– И ног, – третий.

– Может, у вас какие-то соревнования были или экскурсия? – подсказала я тему.

– Соревнования? – Патлатый почесал затылок и снова зачавкал. – Ага, были. Кто из нас больше жвачек сжует за переменку…

Парни загоготали.

– Да я ведь серьезно.

Я расстроилась и двинулась к выходу. Вот и поговори с ними. Ну их, дураков.

– Не-а, у нас ничего не было, правда, – сказал вслед еще один парень, пытаясь сгладить ситуацию. Я даже и не разглядела его хорошенько, не хотелось тут больше никого разглядывать, хотя спасибо ему, конечно.